Карельское болото Юпяужшуо
Есть на севере, в Калевальском районе, огромное болото— Юпяужшуо. Его площадь более 20 000 га (сравните: Васюганское болото в Западной Сибири занимает 5 млн. га). Представьте себе безбрежное море трав и сеть болотных мочажин и озерков. Отдельные островки леса нарушают эту однообразную картину, и лишь где-то, далеко на горизонте, тонкой полоской виднеется лес.
Как, с какой стороны подойти, чтобы получить представление о растительности, торфе, форме поверхности болота и глубине залежи, его гидрологии и водоприемниках? А это лишь минимум сведений, которые необходимы, чтобы определить, к какому типу относится данное болото.
...Небольшой отряд болотоведов базировался на берегу реки Чирка-Кемь. Болото, одним берегом примыкая к реке, дальше уходило за горизонт. Как найти единственно правильное направление, пройдя по которому и изучив растительность и торф, можно все понять о болоте? И вот тут на помощь пришли аэрофотоснимки, которые рассказали о многом— о том, что болото очень сильно обводнено, что на нем много грядово-мочажинных и грядово-озерковых комплексов, что растительность скорее всего евтрофная и мезотрофная. Посмотрели мы на снимок — и сердце забилось: пройдем ли? Ведь надо не просто пройти, а обязательно по прямой — по профилю, который пересечет болото от берега до берега и пройдет через его генетический центр, то есть место, где болото зародилось.
Нагружаемся приборами, бурами, рюкзаками и идем. Около километра пробираемся по заболоченному лесу, потом столько же — по редколесью, где сплошной сфагновый ковер пружинит и колышется под ногами. Идти тяжело, ноги почти до колена утопают во мху, вытаскивать их трудно, пот заливает лицо. А сколько комаров в лесу! Но, когда выходим на чистое болото, набежавший ветерок разгоняет тучи комаров. Постепенно вырабатывается ритм движения, дыхание выравнивается. Идем уже два часа, а обработать намечено профиль длиной 7 км. Значит, в один день нет никаких шансов сделать все.
Самое ответственное в начале работы — наметить линию, азимут по компасу, и выбрать ориентиры впереди. И главное условие — чтобы линия профиля точно соответствовала намеченному на аэрофотоснимке направлению. Распределяем работу: кому прокладывать профиль, кому зондировать и бурить залежь, кому нивелировать, кому делать геоботанические описания растительности. Оптимальное число работников — семь, но часто бывает и меньше. Тогда приходится с разными видами работ пройти по профилю дважды, а то и трижды. Но это ведь не твердая дорога, а чавкающая и пружинящая торфяная масса. Иногда так находишься за день, что к вечеру и ноги нет сил вытянуть из болота.
Был у нас такой случай. На практику из Московского торфяного института (теперь Калининский политехнический) приехали студенты. В один из маршрутов, в Пудожском районе, мы долго искали болото и пришли на него уже после двух часов дня. А работы было очень много — профиль длиной 5 км. Решили, чтобы не ходить сюда всем на другой день, работать, пока светло. В 10 часов вечера двинулись в обратную сторону, а до палаточного лагеря —более 4 км по топкому болоту, где прямые 4 км удлиняются в 2—3 раза, да примерно столько же по лесу — без троп и просек. Чтобы успеть до темноты, надо торопиться. Но вдруг одна из студенток падает в мох и заявляет: «Дальше идти не могу, уходите и оставьте меня». Пришлось вдвоем, тоже женщинам (мужчины остались ночевать на другом конце болота, чтобы на другой день сделать еще один профиль), тащить ее под руки, почти на плечах. Выбились из сил и решили ночевать в лесу, на краю болота. Но как назло ни у кого не оказалось спичек. Так и просидели на упавшем стволе сосны до рассвета. Клубился туман, холод проникал под легкие куртки, зверствовал гнус, да еще голод давал себя знать — от небольших завтраков, которые взяли с собой, давно и крошки не осталось. Надолго запомнилась та девушка. Как узнали потом, на болота работать она не пошла.
Но вернемся к нашему рассказу о Юпяужшуо. Два профильщика, студенты торфяного института, нарубив вешек, быстро удалялись по профилю, устанавливая вешки на каждом пикете — через 100 м. И вдруг, смотрим, остановились, а потом началось петляние — вперед, вбок, назад; петли удлинились до 100—200 м, а потом дотянулись чуть ли не до другого конца болота. Значит, наши опасения были не напрасны — в центре непроходимые мочажины и озерки. На грядах довольно крепкая дернина из осок и молинии с отдельными сфагновыми кочечками, а в мочажинах— лишь редкие стебли хвоща, вахты, осок.
А теперь, прежде чем продолжить путешествие, посмотрим, что же это такое грядово-мочажинные и грядово-озерковые комплексы.
Сеть гряд, мочажин и озерков бывает настолько сложна и запутана, что, на первый взгляд, в ней нет никакого порядка. На самом же деле в их размещении существует строгая закономерность. Все элементы микрорельефа обычно располагаются поперек уклона и при этом — параллельно друг другу. Причем, четкий рисунок они имеют только при определенном диапазоне уклонов поверхности— от 3 до 5 см на 100 м. Длина гряд, озерков и мочажин может достигать 300—500 м. Гряды часто прерываются посреди озерка или мочажины, переходя в цепочку кочек. Образно говоря, комплексы можно сравнить с лабиринтом: идешь, идешь — и тупик, впереди непроходимый участок. Возвращаешься — и снова ищешь путь.
Так почему образуются длинные параллельные гряды и такие же длинные мочажины и озерки между ними? Почему они располагаются поперек уклона, а не вдоль? Много гипотез выдвигалось на этот счет. Биологи говорят одно, физики другое, гидрологи третье. Биологи, например, считают, что микрорельеф создают сами растения. Сначала образуются кочки пушицы, осок или других растений, затем на них поселяются сфагны. Со временем они разрастаются, постепенно распространяя свое влияние вширь и создавая при этом собственный режим питания. Цепочки кочек смыкаются — и получаются сплошные гряды.
Часто на грядах и в мочажинах не только увлажнение, но и питание неодинаково. Поэтому на них поселяются растения различной экологии. Торф под ними откладывается тоже разный, и не только по составу растительных остатков, но и по химическим и физическим свойствам.
Раз зародившись, гряды и мочажины разрастаются и занимают все большие территории. На грядах воды меньше, в мочажинах больше, поэтому на замерзание и оттаивание они реагируют по-разному. Это тоже способствует дальнейшему расчленению микрорельефа.
...И все-таки в тот раз мы выполнили все работы, но чего это нам стоило! Три ночи провели на болоте в маленькой палатке, для которой на узкой гряде пришлось делать настил из сухостоя. Во время работы были моменты тяжелые и не очень приятные. Проваливались все, но особенно плохо было одному студенту, крупному и тяжелому. Он никак не мог усвоить, какие растения выдерживают вес человека, и поэтому все время проваливался,
а однажды попал в такое положение, что пришлось с помощью реек, буров и вешек вытаскивать «бегемота» из болота.
Зимой обработали полевые данные и тогда только получили представление об этом огромном болоте. Оказалось, что по всем показателям это — «аапа» болото.
Есть в Карелии болота, которые называют финским словом «аапа», что в буквальном переводе означает «безлесный». Такие болота господствуют в средней и северной Карелии и имеют низинную или переходную залежь. Но самое интересное в них — комплексы гряд, мочажин, озерков, которые занимают, как правило, большую часть болота, располагаясь в вогнутом центре. В этих комплексах, на грядах, растут растения, менее требовательные к питанию, а в мочажинах — более требовательные. Разве это не парадокс? Совсем рядом, в мочажинах, питания много, а на грядах — мало. В результате в таких комплексах закономерно чередуются не только растительные сообщества разной экологии, но и торф под ними: под грядами он чаще всего переходный, а под мочажинами — низинный.
«Аапа» болот в Карелии много, около 1 млн. га. Они могут быть большими — 400—500 га (Юпяужшуо по своему размеру — исключение) или маленькими — 50—100 га. Глубина торфа в них также колеблется, от 2—3 до 7—8 м.
Используя все современные методы, мы выяснили, что Юпяужшуо образовалось на месте очень большого послеледникового мелководного водоема. Около 8000 лет назад вода ушла из озера. Оставшиеся мелкие водоемчики начали быстро зарастать, заполняться сапропелем. Они и были очагами, от которых около 4500—5000 лет назад пошло заболачивание озерной равнины. С какой же скоростью болото завоевывало сушу? 10 га ежегодно! Это, конечно, в среднем. Во влажные периоды болото наступало быстрее, в сухие — медленнее.
Какая польза от такого огромного болота? Оно могло бы быть пригодным для сельского хозяйства после осушения. Но слабые уклоны и невозможность отвести воду обесценивают его как потенциальный земельный фонд. В будущем, когда техническая оснащенность возрастет и появятся новые методы осушения, на месте этого болота возможно создание крупного агропромышленного комплекса. Значит, это прекрасный резерв на перспективу.
Но все-таки польза есть и сегодня. По окрайкам болота встречаются высокоурожайные ягодники клюквы и морошки; в топяных участках очень много вахты — прекрасного лекарственного растения; вдоль рек и ручьев имеются неплохие сенокосы. Для птиц болото является местом отдыха во время весенне-осенних перелетов, а некоторые из них здесь гнездятся. Кроме того, это огромный резервуар чистой воды (около 250 млн. м3), которая питает массу мелких ручьев и регулирует водный баланс рек Чирка-Кемь и Кепа, а через них — и Кемь.
Сувениры
Бруски